«Событийный турмаршрут» — Приволжье». Путевые заметки Олега Григоренко: Нижегородская земля

Страна мастеров, не всегда ладивших с государством, край рыжей земли и темных лесов, источник вдохновения для резчика по дереву XVI века, первого легендарного летчика Советского Союза и для конструктора самых быстрых и современных морских кораблей века двадцатого. Эта земля на Средней Волге, лежащая в тени богатого, уверенного в себе Нижнего Новгорода, оказалась сценой для историй трех талантливых людей во многом разных, но чем-то удивительно схожих.

 

История первая: Семен-Ложкарь (город Семенов)

 

Памятник Семену-Ложкарю во дворе завода «Золотая Хохлома».

Памятник Семену-Ложкарю во дворе завода «Золотая Хохлома».

 

Вот этот скромный человек дал имя городу Семенову под Нижним Новгородом. Вряд ли кто-нибудь узнал бы о нем, если бы не его талант – он хорошо умел вырезать ложки. Местная легенда рассказывает, что жил он где-то в этих местах при царе Иване Грозном. Перед очередной военной кампанией царь через опричников дал Семену, как сказали бы сейчас, крупный госзаказ: нарезать кленовых и березовых ложек на все войско.

 

Ручная работа в Семенове.

Ручная работа в Семенове.

 

Примерно так. До сих пор здесь принято все делать руками. Семен-Ложкарь заказ взял, деваться было некуда, московское правительство результатом осталось довольно. На следующий год история повторилась, но заказ был еще больше. На ложки пошли почти все окрестные березы.

 

Березы, ели и много воды – привычная картина для Поволжья

Березы, ели и много воды – привычная картина для Поволжья.

 

Спустя год от царя пришел новый заказ, еще больше прежнего, и его Семен выполнить не смог – дерева не хватило. Опричники отправили мастера на каторгу – добывать медь и свинец. А на пустыре, где почти не осталось кленов и берез, пошедших на солдатские ложки, начали селиться люди.

 

Дом-реконструкция во дворе завода «Золотая Хохлома».

Дом-реконструкция во дворе завода «Золотая Хохлома».

 

Спустя сорок лет старик Семен-Ложкарь вернулся в родные места, где уже стоял новый поселок. Старого дела он не бросил и всех желающих учил ложкарному ремеслу. Оно обеспечило местных умельцев доходом на долгие годы: армейские заказы на нижегородские деревянные ложки поступали даже в 1910-е годы.

Одними ложками семеновское ремесло, конечно, не ограничивается. Здесь делают любую посуду, мебель, знаменитые матрешки, но главная фирменная фишка – хохломская роспись, один из символов России. Название «Хохлома» происходит от имени другого села, прославившееся золотой росписью по дереву. Это ремесло, родившееся из традиций старообрядческой иконописи, слилось с промыслом местных резчиков – и появилась привычная и необычная «Золотая Хохлома». До сих пор перед тем, как попасть к художникам, любой предмет проходит очень долгий путь.

 

Начинается он с заготовок.

 

Примерно такие чурочки называются баклуши.

Примерно такие чурочки называются баклуши.

 

Бьют же деревянные чурбаны, чтобы из них получились баклуши.

А так мастер вытачивает маленькие заготовки для матрешек.

 

 

Матрешки специально обрабатывают, чтобы заполнить поры в дереве перед нанесением узоров.

 

 

Хохломские изделия перед обработкой.

Хохломские изделия перед обработкой.

 

Матрешек и всего остального тут делают очень много.

Еще не нарядные, но уже симпатичные.

Еще не нарядные, но уже симпатичные.

 

Хотя все они похожи друг на друга, они не клоны, а сестры. Каждую мастерица раскрашивает отдельно и двух одинаковых найти невозможно.

 

Семеновская художница за работой.

Семеновская художница за работой.

 

Правильная мама-матрешка – желтый платок, красный сарафан

Правильная мама-матрешка – желтый платок, красный сарафан.

 

Как ни удивительно, таким привычным русским матрешкам – от силы полтора столетия. Идею делать вкладывающиеся друг в друга куклы-российские купцы привезли из Японии в конце XIX века, а за право называться родиной русской матрешки борются сразу несколько регионов. Но в Семенове, конечно, считают, что настоящие матрешки, с правильной, узорной росписью, можно найти только здесь, на родине мастеровитого Семена-ложкаря.

Хохломская посуда на пути от чурочки к произведению искусства.

Хохломская посуда на пути от чурочки к произведению искусства.

 

А всего надо пройти десять шагов.

А всего надо пройти десять шагов.

 

На заводе в Семенове гордятся, что сохранили весь технологический процесс, каким он был изначально. Поэтому в каждом сувенире отсюда куда больше тепла рук ремесленника, чем настойчивости неутомимой машины-конвейера. И мастерам с бывает очень обидно, когда вместо их ручного труда в сувенирных лавках России продают подделки «под Хохлому».

 

Нормативы для художников-матрешниц.

Нормативы для художников-матрешниц.

 

История Семенова, как и легенда о Семене-Ложкаре, – это рассказ о неутомимых людях, которые любят работать руками и гордятся свои делом и его плодами. Это вдохновляет.

 

История вторая: Валерий Чкалов (город Чкаловск)

 

Город Чкаловск, как и Семенов, получил имя знаменитого земляка. В отличие от Семена-Ложкаря, Валерий Чкалов был звездой при жизни. Летчик-испытатель, герой без страха и упрека, человек, который делал то, на что другие до него не решались.

 

ант 1

АНТ-25 в музее-ангаре в Чкаловске.

АНТ-25 в музее-ангаре в Чкаловске.

 

Именно этом АНТ-25 Чкалов совершил перелет из Москвы в Ванкувер через Северный полюс. Когда стоишь рядом с огромным (даже по современным меркам, размах крыла – 34 м, как у Boeing-737 или Airbus А320) самолетом кажется, что в таком путешествии нет ничего сложного.

 

Крыло АНТ-25

Крыло АНТ-25.

 

Но это обманчивое впечатление. Даже снаружи кабина не напоминает комфортный салон современного самолета, а когда представляешь, что в таком пространстве кому-то пришлось безвылазно провести 63 часа в самых негостеприимных – полярных – небесах планеты, становится совсем не по себе.

 

Кабина АНТ-25 2

Кабина АНТ-25.

 

Тут же рядом в ангаре – доказательство того, что Чкалов действительно было звездой. «Наши люди в булочную на такси не ездят», а у летчика-героя был свой собственный самолет. Вот такой:

 

Личный По-2 Валерия Чкалова.

Личный По-2 Валерия Чкалова.

 

Его подарило летчику правительство СССР после беспересадочного перелета из Москвы к Охотскому морю в 1936 году. На нем Чкалов часто прилетал в родной город, тогда еще поселок Василёво. В музее-ангаре есть и личный лимузин Валерия Чкалова «Паккард» – еще одно доказательство «звездного» статуса пилота.

 

И-16. Еще один чкаловский самолет.

И-16. Еще один чкаловский самолет.

 

Не личный. Один из самых массовых советских истребителей 30-х годов. Чкалов летал на таком по военным аэродромам, в рамках, как сказали бы сегодня, продвижения продукта в аудитории конечным потребителей – военных летчиков.

 

На похожем самолете – экспериментальном И-180, следующего после И-16 поколения, 34-летний Чкалов погиб в декабре 1938 года. Он согласился на экспериментальный полет, хотя самолет еще был «сырой». Но по злосчастной традиции «довести» его надо было к сроку – к Новому, 1939 году. Во время посадки у И-180 отказал двигатель, Чкалов до последнего сохранял управление, но избежать катастрофы не сумел. Летчик отдал свой талант государству, и оно забрало его целиком, даже больше, чем Чкалов мог дать стране.

 

История третья. Ростислав Алексеев (город Чкаловск)

 

В честь Чкалова на его родине построили Дом культуры. Его здание напоминает (это сделано специально) самолет.

 

Музей скорости снаружи.

Музей скорости снаружи.

 

И внутри. На схеме два крыла хорошо видны.

И внутри. На схеме два крыла хорошо видны.

 

Здесь находится музей. Он называется «Музей скоростей», и рассказывает сразу о двух выдающихся людях – Валерии Чкалове и Ростиславе Алексееве, конструкторе экранопланов.

 

На самом деле, он назывался КМ, и расшифровывалось это как «Корабль-макет». Название «Монстр» для экспериментального корабля придумали западные разведслужбы.

 

Экспозиция Музея скоростей начинается с эпохи, когда по Волге ходили бурлаки. Самым смелым посетителям предлагают поднять сорокакилограммовый мешок – примерно такая нагрузка приходилась на одного бурлака. Я попробовал – это ужас.

Купеческая лавка в старинном Василеве.

Купеческая лавка в старинном Василеве.

 

Такие реконструкции создают нужный контраст: даже не верится, что летчик-рекордсмен Валерий Чкалов родился, а изобретатель самого быстрого военного корабля (или самого необычного боевого самолета) Ростислав Алексеев – работал – вот в такой патриархальной обстановке.

 

Набережная Волги

Набережная Волги.

 

Чкалов и Алексеев встречались лишь раз в жизни – на местной регате в середине 30-х годов. Здесь очень гордятся этим уникальным снимком, связывающим две эпохи воедино.

 

Валерий Чкалов (слева) и Ростислав Алексеев.

Валерий Чкалов (слева) и Ростислав Алексеев.

 

А пращурами «Каспийского монстра», а еще пассажирских кораблей на подводных крыльях «Ракета» и «Метеор», были вот такие макеты Ростислава Алексеева.

 

На экскурсии в Музее скоростей

На экскурсии в Музее скоростей.

Кажется, что эти берега еще помнят Алексеевские опыты.

 

Набережная Волги в Чкаловске.

Набережная Волги в Чкаловске.

 

В августе в Чкаловске проходит фестиваль «Русские крылья представляют». На нем можно посмотреть модели экранопланов в действии.

 

Экранопланы, чей расцвет пришелся на середину 70-х-80-е годы XX века, сейчас не в моде. Где-то еще пытаются экспериментировать со скоростными кораблями-самолетами, но до Алексеевских масштабов не дотягивают. Но история конструктора Ростислава Алексеева – еще одного умельца из-под Нижнего Новгорода – напоминает, что у любой мечты могут вырасти крылья. Пусть даже и подводные.

 

Автор текста и видеоматериалов — Олег Григоренко

Автор фотографий — Олег Григоренко и Вероника Косых